В городе Сочи

Как быстро бежит время! Кажется, это было вчера – а уже целых десять лет прошло с тех пор, как я, тогда шеф-редактор русского Vogue, был командирован в олимпийский Сочи. Со мной с разных концов света прилетели топ-модель Анна Селезнева, классик глянцевой фотографии швейцарец Ханс Фойрер, дюжина чемоданов с расшитыми блестками комбинезонами, летящими серебристыми платьями, рюкзаками и кепками из металлизированной кожи. Фотограф с ассистентами снимали обложку и модную историю февральского номера, а я смотрел на олимпийский Сочи и набирался впечатлений для большого репортажа.

Прямо из нового аэропорта мы поехали выбирать натуру в Красную Поляну, где открывался горный олимпийский кластер — горнолыжный и биатлонный стадионы, бобслейная трасса, трамплин в поселке Эстосадок. «Отныне все будут ездить туда по скоростному шоссе над руслом капризной речки Мзымты за полчаса – а не по старой советской дороге, ползущей по склонам, виляя то вправо, то влево,» – рассказывали нам гиды. Говорили и о том, каким безвкусным хаосом застроился Большой Сочи, растянувшийся вдоль моря на полсотни километров, за девяностые и нулевые, из-за чего к Играм всех жителей обязали хотя бы покрасить крыши в одинаковый черепичный цвет.

На этом фоне Олимпийский парк в Имеретинской долине у моря – десяток блестящих сталью и стеклом циклопических цилиндров-стадионов —выглядел как космический десант пришельцев из будущего, высадившийся среди лилипутского хаоса (как мне рассказали, там и было смрадное болото и стоящие на нем фавеллы). Поэтому в репортаже для Vogue я писал: Олимпиаду стоило устроить хотя бы для того, чтобы мир узнал о таком чуде природы как Сочи, где совсем рядом с влажными приморскими субтропиками а ля Портофино стоят заснеженные горы с реликтовой растительностью на склонах. Но главное— для того, чтобы здесь были наконец построены сотни километров горных туннелей, железнодорожных мостов, променадов, горнолыжных трасс, подъемников, тысячи водруженных на скалах опор электропередачи, новый аэропорт и новый мол, куда теперь могут пришвартовываться красавцы лайнеры.

Всей этой инфраструктуры город ждал сотню лет (здесь не было даже широкого приморского шоссе). И теперь архитектурное лицо Сочи определяет простая и четкая геометрия новых мостов, эстакад, вокзалов — красота, продиктованная сопротивлением металла и бетона, то есть, по сути, самой природой. Символично, что главный стадион Олимпиады назвали «Фишт», в честь одной из горных вершин Главного Кавказского хребта. Символичным было и то, что люди из «Олимпстроя», которые все это создали, оказались молодыми и веселыми ребятами, с загаром и спокойствием, какие бывают у тех, кто от зари до зари трудится воздухе. Пока в столицах болтуны паясничали насчет Олимпиады, эти парни и девушки без лишних слов фактически построили новый современный город.

«Перед нами стальная громада главного факела Сочи 2014. Рядом высажены тысячи пальм и разбиты пруды — здесь теперь будут отдыхать птицы, летящие на юг. Всюду реют флаги России. Сквозь гигантские пропилеи в стадионе «Фишт», где монтируют декорации для церемонии открытия, видно, как переливается солнечными бликами Черное море. До зимней Олимпиады в Сочи остаются считаные дни» - так заканчивался мой репортаж для Vogue из Сочи в феврале 2014-го.

Как мы теперь знаем, считаные дни оставались не только до зимней Олимпиады - а до новой эпохи в истории России. Воссоединение с Крымом, восстание русского Донбасса, первые санкции, начало возрождения сельского хозяйства и других отраслей экономики, отрезвление общества и культуры от упоения перед Западом, наконец, СВО – вот что случилось за эти годы. И многое еще случится, но тренд в целом ясен: то, что мы сделали тогда в Сочи, нам предстоит сделать со всей страной.

Как ясно было и то, что выигранной сочинской Олимпиады нам не простят, будут устраивать скандалы, отменять медали, снимать спортсменов с дальнейших Олимпиад и так далее. Кстати, по этому поводу у меня есть тоже свое соображение.

Всем известно, что нынешние Олимпиады – детище барона де Кубертена, французского педагога, который придумал их в самом конце XIX века. Под лозунгом возрождения античной традиции он провозгласил идею любительского спорта (участники олимпиад не должны заниматься спортом за деньги) – и принцип: главное – не победа, а участие. И хотя первое правило к концу XX века было отменено, да и второе де факто давно обратилось в свою противоположность, в верности идеалам, заложенным Кубертеном, до сих пор клянется олимпийское движение. Лицемерят, конечно, но по сути лицемерил и сам Кубертен.

Современные Олимпиады взяли у античных игр лишь упрощенную и декоративную сторону: соревнования и театрализованные церемонии вроде рождения огня и награждения лавровыми венками. А ведь в эпоху античности Олимпиады имели совсем иное содержание, понимались отнюдь не как спортивные старты. Это были прежде всего религиозные мистерии. На панэллинских играх, которые проводились не только возле храма Зевса в Олимпии (Олимпийские игры), но и у святилища Аполлона в Дельфах (Пифийские игры), у храма Посейдона в Коринфе (Истмийские игры) и у храма Зевса в священной Немейской роще, где Геракл победил льва (Немейские игры) собирались, помимо атлетов, жрецы и музыканты, философы и риторы, поэты и скульпторы. Все они совершали подношения богам, соревновались, вступали в творческие дискуссии, демонстрировали новые произведения, получали божественные откровения, заряжаясь вдохновением для новых свершений.

Атлетика, конечно, играла важную роль – но соревнования устраивались не ради рекордов как таковых. Тот, кто побеждал, рассматривался как герой, проявивший самим фактом победы участие богов в своей судьбе, носитель «агонального начала» (от слова «агон» - борьба, состоязание), экспансивной, нарочито мужской силы. Именно поэтому спортивные состязания Олимпийских или Пифийских игр поначалу представляли собой весьма соревнования в панкратии и скачках на колесницах, к которым лишь потом, во времена высокой классики, добавились бег, прыжки, метание диска и копья. Более того: считалось, что олимпийские боги и герои и сами принимали прямое участие в состязаниях. И вопреки рассказам де Кубертена, ценилось в тех играх не участие, а только победа.

Новое время в истории России, начавшееся с открытием Олимпийских игр в Сочи – это и есть эпоха «агона», пробуждения внутреннего мужества, готовности к геройству, состязанию, доблести и славе. Время настоящего олимпизма и реальных побед. Кстати, помните ли вы, какой музыкой открывались Сочи-2014? Георгий Свиридов – «Время, вперед!» Совпадение? Не думаю...